Что мы, в сущности, знаем про Казахстан? Степи, сильная власть, деликатесы из конины, небоскребы новой столицы Астаны. Тем интереснее открывать для себя нечто новое. То, что сложно представить себе в виноградарстве где-либо ещё. Возможно, новый регион в мировой палитре Рислинга и Пино Нуар - Assa Valley.
Из Тосканы к Тянь-Шаню
От аэропорта Алматы, где нас встречал владелец хозяйства Зейнулла Какимжанов, ехать до предгорий Тянь-Шаня около часа. В дороге общаемся о том о сём, пытаясь понять – откуда в Казахстане взялся Пино Нуар на своих корнях, лозам которого сейчас уже по 40 лет. Ради этого феномена мы и приехали.
«Я вообще-то в финансовой сфере работал, ездил с партнерами на встречи, конференции, приглашали на виноградники и винодельни. Пробовал, знакомился. В основном, в Европе – Бургундия, Бордо, Тоскана. Потом уже сам начал ездить – от Австралии до Чили.
Думал поначалу, что заложу себе виноградник и буду на пенсии жить возле него, делать вино для друзей, для внутреннего рынка Казахстана максимум. Но потом мне объяснили знающие люди, что все это ерунда и мое будущее – старые советские лозы».
Вообще-то, Какимжанов по образованию экономист-кибернетик, кандидат экономических наук возглавлял министерства и национальный «Инвестиционный фонд Казахстана». Инвестиционные проекты он продолжает разрабатывать и сейчас, но виноделие – это главная страсть.
Мы едем вдоль предгорий Тянь-Шаня на юг от старой столицы Казахстана. Гор-пятитысячников с шапками ледников не видно – не повезло. Накануне нашего приезда прошёл первый серьёзный дождь за несколько месяцев. Середина октября, постепенно приближается климатическая осень.
Континентальный климат Казахстана здесь, на самом юге страны, в двухстах километрах от границы с Китаем, проявляется ещё более явно благодаря значительным высотам. Алма-Ата расположена на высоте около 900 метров над уровнем моря, виноградники Зейнуллы – порядка 1000 метров.
«В советские времена здесь делали в основном крепленые вина, портвейн 17 – нечего вспомнить, но виноградарством занимались очень серьёзно, – продолжает вводить нас в курс дела Зейнулла. – По всему Казахстану в 60-е годы создавались питомники для исследования потенциала сортов. В нашей Алматинской зоне были признаны перспективными европейские сорта. В основном Пино Нуар и Рислинг, немного Каберне Фран – здесь ведь прохладно. Уже потом в 80-е начали закладывать более продуктивные грузинские сорта – Саперави и Ркацители».
И сказал он: «Асса»
В том, что здесь прохладно, мы убеждаемся очень быстро. Несмотря на октябрь, в Алма-Ате почти летняя по московским меркам погода. Но стоит только солнцу склониться к закату, поднимается пронизывающий ветер. На верхней террасе большой беседки, откуда мы снимаем виноградники, как в холодильнике себя чувствуешь.
«Отсюда до подножия ледников километров 20, – говорит Зейнулла. – Выше нас находится огромное плато и долина Асса («Ассы» в казахском произношении) – естественный накопитель холодного воздуха ледников. Благодаря ей даже летом, когда днём здесь стоит жара в 35 °C, ночью у нас не выше 15 °C. Приезжаю сюда вечером отдохнуть в прохладе, подышать. Под вечер поднимается бриз, который приносит горный воздух на виноградники. Утром он тоже дует, но уже в обратную сторону – в горы. Практически постоянно виноградник проветривается».
Терруар виноградников Arba Wine сформирован рекой Тургень, которая проложила себе путь с высокогорной долины Асса (2300-3000 м над уровнем моря) на более низкое плато – около 1000 м. Река тысячелетиями меняла русло, принося на эту равнину гранитные валуны и гальку, глину и песок, органику, перемешивая почвенные слои.
«Наша почва очень каменистая: валуны разного размера, расширяясь под воздействием температур, буквально всплывают год за годом, сколько их не убирай. Но особенность терруара такова, что в толще камней много органических соединений, влаги, к которым стремятся виноградные корни, достигая уровня до 15 метров в глубину. Структура почвы позволяет – между крупными камнями достаточно места», – рассказывает Зейнулла.
Валуны видно невооруженным взглядом. Серые, розоватые, темно-коричневые камни разного размера усыпают междурядья. Базальт, гранит, песчаник. Филлоксеры здесь никогда не было, и все виноградники росли в советские времена на своих корнях. И не только в советские.
Два Чингисхана
Между рядами виноградных кустов возвышается холм. Это Сакский курган, которому больше 2500 лет. При раскопках в нем нашли останки лошадей, глиняные черепки и косточки культурного винограда. Более ценные артефакты были разграблены много столетий назад, но в аналогичном кургане когда-то были найдены золотые украшения. Одно из них – силуэт воина на повозке-арбе – украшает логотип винодельни.
«Здесь была очень древняя цивилизация, – продолжает Зейнулла. – Торговали с Китаем, со странами Причерноморья. Видимо, виноград завезли изначально с Кавказа. Потом, после завоеваний Чингисхана, эти земли были брошены, люди бежали в горы, никакого земледелия не было очень долго.
Вторая волна виноградарства была связана с лозами из Ирана, Узбекистана – но в средние века опять все заглохло. Мусульманские государства вино не приветствовали. Третье пришествие виноградников на эти земли было уже при советской власти. 28000 га было в Казахстане во времена СССР. Ну а потом пришёл новый Чингисхан – Горбачёв со своей антиалкогольной кампанией. Очень много вырубили, оставшееся раздали наделами и постепенно забросили. Сейчас официально 8000 га, но что-то я не вижу, где они могут быть».
По документам на землях бывшего совхоза вполне может числиться тысяча гектаров корнесобственных посадок. Сейчас Arba Wine возделывает 160, ещё 140 гектаров – «спящие».
Сон и пробуждение Пино Нуара
Что такое «спящий виноградник», сложно представить. Это надо видеть. Запускаем квадрокоптер над старыми, советских времен посадками, которые Зейнулла начал восстанавливать несколько лет назад. Хорошо видно, как работа идёт на разных участках. Сначала под крылом нашего аппарата вполне привычные ряды кустов с широкими междурядьями, на шпалере.
Потом – заросшие жухлой травой и без шпалеры, но, в общем, такие же ровные зеленые ряды почти без выпадений виноградных лоз. А потом начинается низкорослый редкий лес деревьев карагач, какие-то кусты, бурьян. Но если подняться повыше, ряды виноградника, брошенного 20 лет назад, все же просматриваются. Именно так выглядел весь виноградник до того, как им начал заниматься Зейнулла. Но он жив. И это не советские устойчивые сорта, а Рислинг, Ркацители, Пино Нуар, Каберне Фран на своих корнях.
Мы перелезаем через высокий желоб арыка, орошающего окрестные сады и виноградники, и углубляемся в этот виноградник-лес. «Вот смотрите, – показывает Зейнулла, – здесь Пино Нуар растёт с 1978 года. Он живой. Подмерзает, конечно, но не сдается. Абсолютно здоровое растение, лезет на карагач, спорит с ним за солнечный свет. Его за пару лет можно поднять на шпалеру, и он будет давать урожай. Надо только деревья вырубить – отсюда столько дров вывезти можно...»
(Мимо проезжает колоритный дедок на повозке, гружёной валежником. В упряжке некрупный осел. «О, да это та самая арба!», говорим мы. «Нет, – отвечает гостеприимный хозяин без улыбки, – это бричка. Арба не для ишаков, арба – это серьезно»).
Какие же здесь морозы бывают?
«Этой зимой было до -42 °C, но мы виноградник землёй не укрываем, это вредно для лозы, я считаю. Здесь всегда использовались камышовые маты. И виноградник назывался не укрывной, а пригибной. Лозу укладывают на землю и укрывают матами, потом его засыпает снегом – и все нормально. В этом году отличный урожай, ничего не потеряли. Я думал, что-то вымерзло, после открывки мало обрезали, но мертвых почек не было. Урожай вообще для нас рекордный получился – 460 тонн собрали».
А старый советский виноградник?
«Брошенный виноградник, разумеется, никто не укрывает. Но корень уходит настолько глубоко, что ему никакой холод не страшен. Я несколько лет назад купил участок старого Муската, полностью выгоревший при пожаре. Вон он – на шпалеру будем поднимать в будущем году: верх сгорел, а корень как в бункере. Через год отбил лозу. Я когда виноградник восстанавливаю, даже если есть выпадение кустов, не спешу подсаживать. Через 3-5 лет может появиться росток. Получает сигналы от соседей и пробивается наверх. Удивительная жизненная сила. Участок был, который я не успел выкупить – его распахали, а весной виноград пробился также рядами. Который год подряд убивают, запахивают, а лоза отрастает».
Слушаешь все это, и мурашки по спине. Глядя на лозу, к которой 20 лет не подходил человек, начинаешь понимать, что потеряло виноградарство после эпидемии филлоксеры. Божий дар – виноград на своих корнях. Умирающий, но способный воскреснуть.
Пчелы без Штайнера
«Каменистая почва очень легко впитывает влагу, постоянный ветер высушивает поверхностный слой – воздуха и воды лозам даже при 500-600 мм осадков в год в летний период не хватает. С июня по октябрь может не быть ни одного дождя. Вся влага выпадает зимой и осенью. Виноградник ещё с советских времен орошается арыковым методом, ледниковой водой с плато Асса. Мне принадлежит пастбище. Лошади, овцы есть. Удобрение у меня одно – навоз, его прямо в арык подбрасывают, и вода сама разносит по винограднику».
А обработки?
«За 12 лет использовали 3 раза».
Три раза в год?
«Нет, всего три раза за все годы. У нас ведь воздух сухой – до ближайшего моря очень далеко. Грибковых болезней почти нет. Когда случались, я сначала переживал. В один из первых сезонов оидиум много урожая забрал. А потом плюнул. В декабре у нас бывает период «чёрного холода», когда морозы по -15-18 °C без снега. Это как естественная санитарная обработка. На следующий год уже никаких грибков не было. Мне с французскими саженцами филлоксеру завезли. Один год при -40 °C и все, нет ее».
Вокруг виноградников Arba Wine заброшенные поля большого колхоза, разнотравье, альпийские луга. На тех участках, которые не удалось выкупить Зейнулле, пайщики на бывших колхозных землях высаживают яблони – участками прямо посреди виноградников.
Ульи есть у вас?
Есть. Мёд делаем. Но вообще пчёлы винограднику не нужны. Он сам себя опыляет.
Зейнулла, а вы слышали о Рудольфе Штайнере?
Нет, Адольфа слышал Гитлера, Рудольфа не знаю (смеется).
Лукавит, конечно, Зейнулла. Сертификацию по биодинамике (основанное тем самым Штайнером учение, в котором описываются основные принципы биодинамического сельского хозяйства, откуда есть пошли коровьи рога, луга и фруктовые сады вокруг виноградников) в Demeter он уже пройти пытался. Но на лошадках 160 га по таким камням не вспашешь. И с рогами возиться он вряд ли будет. Зачем? Природа и без рогов неплохо справляется. Хотя, как и всем внимательным к природе людям, Зейнулле присущ легкий уклон в экстремизм.
Подъезжаем к «французским» виноградникам – привитым посадкам, с которых начинался проект Arba Wine.
«Руки у меня чешутся иногда от них избавиться. Насоветовали консультанты Мальбека плотность посадки, капельное орошение, высоту шпалеры... Ничего на наших землях не работает как надо! Узкие тракторы для плотной посадки на наших валунах – сплошное мучение, формировка для пригибных виноградников неподходящая, капельное орошение – чистая декорация при таких почвах. И вообще, привитой виноград – это не то совсем. Вот пойдём, настоящий куст покажу».
В ряду по-осеннему чахлого Мальбека пышной зеленью выделяется не привитой Каберне Фран. Гроздья как на подбор – никто их не убирал.
«Пробился – не весь раскорчевали, когда сажали французские саженцы. Я через пару лет местными саженцами Каберне Фран перезаложу на своих корнях».
Из западных благ цивилизации Зейнулла, ругательски ругающий и поставщиков саженцев, и консультантов по защите растений, хвалит только своего консультанта по виноградникам Марио Фрегони и доктора Донато Ланати, светило итальянской энологии, который несколько раз в год прилетает для контроля процессов на винодельне.
«Они мне сразу сказали: за 8 часов от дома к тебе летать ради привитых кустов неинтересно. Хочешь с нами работать, делай что-то со старыми лозами».
Смотрим вглубь
Погреб у Arba Wine что надо. Дубовые ферментаторы, французские баррики, австрийская нержавейка, переработка Buher Vaslin. Как на современной европейской винодельне. Но это именно погреб – на поверхности можно увидеть только старые корпуса советского «винпункта». Поначалу никакого впечатления.
С винами получилось примерно так же. Вечером после долгого дня на винограднике и винодельне бегло перепробовали базовую линейку и решили для чистоты эксперимента вернуться к дегустации утром.
Заткнутые пробками бутылки, которые Зейнулла поставил в багажник, пропутешествовав 80 км, утром на дегустации показали себя молодцом. Никакого окисления, вина полностью открылись. Удивляемся своему вчерашнему первому впечатлению, но дедуктивным методом приходим к выводу, что подвели бокалы. Точнее, вода, которой их мыли. В водопроводе на винодельне течет практически родниковая вода, впитавшая после ливня запах сырой земли и прелой листвы.
У хозяйства уже есть линейка винтажей с 2010 года, и можно проследить эволюцию стиля. К Каберне Фран, Мерло и Шардоне винодельня ещё ищет свой подход. Но со всеми корнесобственными сортами уже есть настоящие удачи. Мощный, перспективный в базовой линейке Саперави ещё проявит себя в резервной.
Пино Нуар интересен во всех стилях – чистый и ягодный, структурный в игристой классике с четырехмесячной выдержкой на осадке. Сочный и плотный в базовой линейке с двухлетней бутылочной выдержкой. Сложный, сбалансированный, хотя и очень необычный при своих 14,5 алкоголя, 24 месяцах во французском дубе лёгкой обжарки и двух годах в бутылке. Резервный Пино Нуар с 40-летних лоз явно потенциальный фаворит винодельни.
Рислинги со своих корней, «казахские», как их называет винодельня, достаточно сильно отличаются от «французских» – с привитых кустов. Первые – полнотелые, яркие, фруктовые на фоне ненавязчивых петрольных оттенков с лёгким тоном лемонграсса и самшита. Вторые более легкие, тонкие и свежие, цветочные. В обоих вариантах очень хорошая кислотность и высокий, но хорошо сбалансированный алкоголь. Потенциал – 10 лет и больше.
Особенно выделяется на общем фоне малотиражный Рислинг Резерв, который 24 месяца провёл в бочке из акации. Очень необычно и перспективно.
В базовой линейке хорош Саперави без дуба, белый бленд из нескольких сортов – «Ак Бастау» («белая вершина» в переводе). Интересно выглядит Ркацители и тот же Пино Нуар.
Общее впечатление от вин – специфичные, с собственным характером и лицом. Они профессионально сделаны, но есть в винах ещё какая-то черта... Возможно это стиль hand-made – рука самого владельца винодельни, который сам принимает решения, основываясь на «протоколах» итальянских консультантов. А может быть, та самая жизненная сила лозы и очень необычного терруара.
